Деревянная дверь из бамбука с большой табличкой "стучаться" не особо отличалась от всех остальных дверей на этаже. Но она была единственной, на которой висела табличка, что уже делала её особенной и заставляло задержать на себе взгляд. Эта сиреневая дощечка на верёвочке раньше висела на двери Рена в комнате его дома, где он вырос. Бабушка была весьма добрым человеком, но в тоже время, живя в традиционном японском доме, где все двери без замка, иногда пацан просто её не понимал, когда та врывалась в комнату подростка без стука, а тот стоял полураздетый у шкафа рано утром и думал, что же такого напялить на себя, чтобы спуститься к завтраку. Это раздражало, нужно признать, что и породило эту самую незамысловатую весчь.
Обычно, двери с этой табличкой никогда не были открытыми. Они никогда не пропускали даже тоненькой струйки света, но не сегодня. В комнате то и дело раздавался скрип мебели, хруст бумажных пакетов, постоянное жужжание молнии чумаданов: в комнате кипела работа по уборке пыли, что так щедро оставила халтурная уборщица и разбора вещей, которые появились в этой комнате не случайно: - Ну-с, не хоромы, конешн, но на худой конец и это сойдёт - смиренно и слегка радостно раздался твёрдый и приятный на слух эхом голос в пустой, без штор и ещё пастельного белья, комнате: - Ничего, потихоньку обживёмся - смахнув со лба пот от напряжения, в щели двери блеснули бело-голубые глаза и вот через секунду-вторую единственный вход и он же выход распахнулся и от туда показался невысокого роста, слегка загорелый подросток лет тринадцати: - Чё вылупился? - закидывая в тебя смятым, с теннисный мячик бумажным пакетом, спросил Рей и нахмурился.